Р.Д.Хунагов

ПОЛИТИКО-ВЛАСТНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В РЕФОРМИРУЮЩЕМСЯ ОБЩЕСТВЕ И ЭВОЛЮЦИЯ СОЦИАЛЬНОЙ СИСТЕМЫ

Власть и социальные отношения.

В современной социологической и политической литературе принято выделять три уровня анализа любого общества: уровень трансформации одного типа общества в другое; уровень изменений в функционировании общества; уровень функционирования общества.¹

Эволюция социальной системы заключается в изменении отношений зависимости и форм деятельности системы. Поэтому перед исследователем всегда стоит проблема: как обнаружить такое свойство или характеристику системы, которые позволяют утверждать, что мы по-прежнему имеем дело с той же самой системой в более развитой форме или же появился новый уклад социальных отношений, отличающийся от предшествующего? Если соединить концепции М.Вебера и К.Маркса, можно сказать, что это свойство находится в сфере отношений господства.

Господство характеризует отношения между классами, нациями и группами. Социальные, национальные и групповые отношения есть результат более устойчивых связей, образующих основание социальной системы. Эти связи порождают отсутствие симметрии и зависимости в отношениях между людьми. Речь идет об асимметрии социальных отношений.

Различают три аспекта социального господства: экономическое, политическое, идеологическое. Следует подчеркнуть, что это разделение обладает не только аналитическим, но и гносеологическим смыслом: "Экономическое господство заключается в верховном контроле над средствами производства, процессом труда и продуктом труда. Политическое господство прежде всего состоит в государственном гарантировании данного верховного контроля над средствами труда. Идеологическое господство состоит в идейном освещении указанного верховного контроля".² Следовательно, существует сильная функциональная связь между данными аспектами социального господства.

Анализ функционирования и эволюции любых индустриальных обществ, хотя процессы их эволюции различны, должен учитывать прежде всего изменения социальных форм, в которых происходят изменения социального господства. Эти формы можно считать внутренней характеристикой социальных институтов и организационных систем, а также их внутренней взаимосвязи.

Едва заходит речь о "современных теориях власти", мы сразу попадаем в дискуссионную сферу. Еще никому не удалось доказать,что эти теории выходят за рамки трех основных тенденций политической мысли Нового времени: теория насилия, теория общественной пользы и этатистской теории.³ Однако в современных трудах по проблеме власти обычно обсуждается отношение между двумя изолированными индивидами. Подавляющее большинство авторов, которые пишут о власти, абстрагируются от ее обусловленности, в рамках которой возникают власти отношения. Авторы, пишущие о власти, независимо от того, к какому направлению они принадлежат, делают акцент на симметрии властных отношений. Однако такая симметрия скорее является благим желанием, чем отражением реального положения вещей.

Проблему власти в обществе невозможно свести к психологической или социально-психологической ее характеристике, хотя в конкретных случаях власти отношений психологические факторы могут иметь определенное значение. Власть в обществе непосредственно связана с социальной структурой и мы будем рассматривать ее прежде всего с точки зрения. "Суть проблемы вытекает из постоянных попыток определить власть в категориях индивидов, как социально-психологическое явление. Даже социологически измеряют власть через вопрос о конкретных индивидах. Хотя по этому поводу нет ясности, я все же полагаю, что это понятие приобретает иное значение, когда единицей или центром власти становится формальная группа в открытой социальной системе со многими свойствами".⁴

Властные отношения занимают центральное место в любом обществе, поскольку они непосредственно связаны со всеми аспектами организации общества. Поэтому власть может рассматриваться как определенный феномен в историческом и социально-экономическом смысле. Власть конституирует социальную структуру в широком смысле слова.

Начнем аргументировать эти положения.

1. Понятия власти всегда относится к общим условиям принятия решений.

2. Эти решения относятся к разделению материальных благ и ценностей, к которым неравнодушны индивиды и социальные группы.

3. Ситуация принятия решения дает преимущество одним личностям и группам за счет других. Следовательно, результат процесса решения предопределен в пользу личностей и групп.

4. Степень пользы для первой группы и вреда для другой изменяется в зависимости от проблемы и пункта, в котором был достигнут компромисс. Это зависит от средств, которыми располагают обе стороны а политическом торге. В этом смысле можно говорить о симметрии властного отношения.

5. Содержание решения зависит от средств, какими располагают обе группы, и от степени участия данных средств в ситуации решения. Под средствами мы понимаем все то, что может быть использовано обеими сторонами для достижения результата решения. Содержание каждого конкретного решения обусловлено также предшествующими решениями о распределении материальных благ и идеальных ценностей. Поскольку данные блага и ценности могут использоваться как средства при следующих решениях, постольку властные отношения стабилизируются.

6. Власть обладает содержанием генерализующего отношения в том смысле, что она переносится на все существенные социальные отношения. Любая власть стремится укрепить самое себя, поскольку предшествующие выборы, полезные для одной из сторон властного отношения, увеличивают вероятность того,что будущие выборы тоже будут для нее полезны.

7. Власть внедряется в социальную структуру и тем самым обусловливает содержание социальных отношений. Это внедрение происходит на трех уровнях: - социальных институтов; - политических правил игры; - правил игры, характерных для основных организационных систем данного общества. Первый уровень можно считать стратегическим, второй - тактическим, третий - оперативным. Все уровни относительно автономны. Каждый из них руководствуется собственными правилами независимо от того, что содержание правил низшего уровня зависит от правил, принятых на высшем уровне." Более внимательный анализ действительности,- отмечает М.Крозье,- ведет естественным способом к обсуждению самих правил игры как кристаллизации других отношений власти и результата менее явного, но весьма действительного соглашения. По сути дела правила игры определяют искусственные источники неопределенности, которые позволяют тем, кто их контролирует, договариваться с теми, кто по причине того, что в данный момент занимает наиболее удобную стратегическую позицию, имеет в данном случае преимущество".⁵ Иными словами, социальные институты являются искусственным источником неопределенности для тактического уровня, а для уровня оперативного подобным источником являются политические правила игры. Таким способом властные отношения укрепляются в социальной структуре. А переговоры с новыми социальными, национальными и профессиональными группами, которые стремятся улучшить свое социальное положение, происходят в рамках правил игры, определенных высшим уровнем. Это делает возможным относительно эффективное включение новых групп в рамки существующей системы власти без резкого нарушения политического равновесия общества.

Включение новых социальных групп вв существующую систему власти. Социальные группы, которые стремятся установить новые принципы распределения благ и ценностей, активизируются тогда, когда изменяются условия достижения основных целей системы. Изменение этих условий определяется прежде всего развитием производительных сил, вызывающее неопределенность в сфере реализации основных социальных целей, из которых главная состоит в стабилизации и поддержке существующей системы привилегий. Естественная реакция традиционно доминирующих групп - попытка интегрирования в существующую систему новых групп, контролирующих новые источники неопределенности. В результате такой интеграции цели, ценности и интересы данных групп находят отражение в обязательных правилах политической игры и легитимизации посредством социальной идеологии. Следовательно, мера эластичности любой социальной системы заключается в ее способности модифицировать правила игры на оперативном и тактическом уровнях без изменения основных институтов, определяющих данное общество. Когда система достигает предела возможностей модификации на низших уровнях без изменения основных социальных институтов, тогда одновременно возникает множество внутренних тупиков развития данного общества. Обязательные правила игры приходят в противоречие с функциональными требованиями, которые ставит перед социальной системой среда. Это означает, что возникают условия, благоприятствующие изменению данного общества. Тогда стремление изменить существующее общество становится интересом всего или большинства общества. Короче говоря, если в данном обществе существует такой класс или социальная группа, которая контролирует достижение важнейших социальных целей, и если данная группа не может быть интегрирована без резких изменений в существующую систему власти и распределения благ и ценностей, которые делают невозможным дальнейшее развитие деятельности, важной для общества, тогда данный класс, группа или слой становится носителем революционных или реформаторских стремлений масс. Такое течение событий было характерно для становления буржуазного и социалистического общества. Если иметь в виду становление капитализма, то претензии среднего класса, который уже контролировал процессы производства материальных благ в обществе, сводились к тому, чтобы признать цели развития экономики главными для общества и подчинить наиболее важные сферы социальной жизни рыночной регуляции. Феодальный социальный порядок не давал такой возможности " третьему сословию" и потому его цели не могли считаться полноправными социальными целями. Тем самым противоречие между интересом среднего класс и интересом класс феодалов было обусловлено содержанием социальных институтов и ценностей, образующих основание феодального социального порядка. Данные институты так или иначе были ликвидированы (в разных странах по-разному), а крестьянин вынужден был стать земельным собственником или перейти в ряды городского населения. Средний класс противопоставил феодальной идеологии крови и чести собственную утилитарную идеологию, согласно которой люди в принципе равны, а социальные и экономические различия вытекают только из различных способностей ⁶. Следовательно, первый этап в становлении среднего класса и капиталистического общества в целом является этапом политической борьбы за власть и проведение реформ, образующих основанием нового социального порядка. Доминирующий тип собственности составляют торговые и ремесленные корпорации, возникающие на основе семейной формы собственности.Эта форма одновременно становится главным оружием в борьбе среднего класса с феодальным социальным порядком. В рамках данного периода возникают институциональные основы нового общества. Второй этап - укрепление политической власти среднего класса. Этот этап происходит в ситуации постоянных напряжений и конфликтов, фиксирущих становление и развитие противоречий и антагонизмов между новым институциональным порядком и интересами рабочего класса. Главным каналом артикуляции социальных интересов среднего класса служат парламентские институты. Они создают возможность для более эластичной хозяйственной деятельности. Появляются крупные промышленные предприятия, которые управляются наемными работниками из состава технической интеллигенции,а это, в свою очередь, ускоряет развитие производительных сил. Акционерная собственность становится доминирующей в конце данного этапа, а предприятия осваивают и делают основной функциональную структуру. Все организационные концепции рубежа XIX-XX вв. отражают эту тенденцию. Третьим этапом, видимо, можно считать укрепление идеологического господства среднего класса за счет легитимизации существующих отношений власти. Возникает идеология " общества благосостояния", усвоение потребления как главной ценности и высокая оценка индивидуального успеха. Идеология успеха объединяет социализм с капитализмом как социальные системы, хотя в " реальном социализме" она открыто никогда не прокламировалась. Вместе с тем социализм за все время своего существования так и не смог провести четкой и однозначной границы между идеологией политического и индивидуального успеха. Идеология успеха позволила сделать политическую сферу более эластичной. Технократизация и рост значения исполнительной власти за счет законодательной - следующий момент, связывающий капитализм, социализм и современную трансформацию России и других государств СНГ. С этим связан также рост эластичности решений в сфере экономики. И в капиталистическом обществе зависимость предприятий от собственников (индивидуальных, корпоративных или государственных) в значительной степени является формальной, а организационные структуры принимают многоотраслевую форму. Стратегическая точка связи между экономикой и государством передвигается от парламентарных институтов в сферу государственной администрации. Роль парламента так или иначе уменьшается. Нетрудно понять, что в результате происходит успешное блокирование любых идеологий, альтернативных в отношении существующего социального порядка, как бы он себя не называл. Возникают многообразные механизмы институционализации социальных противоречий и конфликтов, которые оказывают сильнейшее влияние на процессы легитимизации системы.⁷ Мы считаем, что этот этап продолжается вплоть до настоящего времени и наиболее ярким примером здесь может служить политика высших эшелонов руководства СССР в 1985-1991 гг. и политика российского руководства после 1991 г. С этим этапом связаны острая социальная напряженность и конфликты, хотя они до поры до времени могут успешно блокироваться всей сетью государственных институтов. Из-за этого политическую ситуацию XX в., типичную для большинства развитых капиталистических и социалистических государств, можно считать в значительной степени нестабильной. Разумеется, этот образ имеет синтетический характер и не может считаться истинным без анализа множества привходящих факторов по отношению к каждой отдельной стране. В то же время, как нам представляется, он фиксирует некоторые существенные тенденции изменений.

Ранее были зафиксированы некоторые подобия между капиталистическими и социалистическими обществами XX в. Их развитие проявлялось в росте разделения труда на уровне общества в целом и изменении внутренних механизмов функционирования общества. Эти процессы, видимо, можно считать необходимыми для достижения социальной интеграции в условиях высокого уровня социальной дифференциации. Отсюда вытекает еще одна гипотеза: развитие капитализма и социализма в XX в. можно рассматривать с точки зрения того, как каждое из этих обществ способно учиться на собственных ошибках. Речь в данном случае идет о возможности внутренних преобразований и в определенной степени этот процесс может измеряться количеством и типом средств, которые ранее не использовались. По-видимому, в каждый конкретный момент времени данные средства не могут рассматриваться как такие, которые находятся в абсолютно свободном распоряжении данного общества. В то же время должны существовать возможности их использования, включая количественное изменение. По сути дела, все наиболее важные социально-экономические и политические проблемы современных обществ упираются в вопрос о том, насколько соотношение должного и сущего можно подчинить количественным критериям. Но отсюда не следует, что способность системы учиться на своих ошибках сводится лишь к количественным критериям. качество такой учебы не зависит только от количества используемых средств, а также от их конфигурации.⁸ Иначе говоря, понятие " учебы на собственных ошибках" относится к сфере возможных внутренних преобразований и многообразия реакций, которые может использовать та или иная социальная система без угрозы потери своей идентичности. Чем больше количество неиспользованных в данный момент времени средств и чем больше вероятность их использования ( причем, оперативного) во всех остальных функциях социальной системы, тем выше уровень ее развития. Итак, укрепление политического господства среднего класса, а также партий, претендующих на выражение основных интересов рабочего класса, привело к уменьшению их непосредственной вовлеченности в процессы материального производства, зато увеличило разнородность организационных решений, доступных в рамках того или иного способа производства или образа жизни. Укрепление социального господства в идеологической сфере одновременно уменьшило вовлеченность среднего класса в сферу политики. То же самое правило зафиксировано Ю.Левадой в отношении трансформации советского общества.⁹ С этим процессом, как уже было сказано, связан рост значения исполнительной власти и падение роли законодательной власти, особенно по мере развития массовой демократии, на что серьезные философы и теоретики обратили внимание уже в период между первой и второй мировыми войнами.¹⁰ Эти процессы в совокупности привели к развитию комплексных методов манипуляции общества.

Методы манипуляции обществом.

С точки зрения социальных конфликтов эти процессы привели к постепенному вытеснению эксплуататорских классов, групп и слоев из конфликтов в сфере материального производства, а затем и политических конфликтов в качестве одной из их сторон. Вследствие этого социальное господство стало господством анонимным и его не может заметить обычный человек. С другой стороны, во властных структурах "... решения облекаются в туманную форму, четко не формулируются. Поэтому никого из главарей невозможно поймать за руку. Подчиненный сам угадывает своего шефа, никогда не высказываемые напрямую".¹¹ Это явление имеет ключевое значение для понимания динамики и логики власти в современных обществах. Под динамикой и логикой властных отношений мы имеем в виду процесс появления ( главным образом в результате прогрессирующего разделения труда) новых социальных классов и групп и их поглощение существующей системой власти, а также изменение в социальном положении традиционных классов и групп. Данное поглощение означает, что их главные цели и ценности интегрируются в систему целей общества в целом. Взамен этого данные классы и группы постепенно отказываются от своих кардинальных требований, которые угрожают основным отношениям господства в обществе, и принимают правила игры, характерные для институциональной системы данного общества. Как отмечал М.Вебер, всякая идеология первоначально стремится изменить мир в целом, но процессы достижения материальных интересов и идей постепенно отклоняют идеологию от ее основных целей. Этот процесс в социологии определяется термином " кооптация ".Кооптация - это средство уменьшения любых форм давления, угрожающих стабильности или существованию социальной системы. Такую кооптацию принято делить на формальную и неформальную.¹² Формальная кооптация имеет место тогда, когда поглощение новых элементов осуществляется публично и определяется правом. Она включает две основные формы:

1. Когда под сомнение ставится правомочность власти конкретных социальных групп и институтов.

2. Когда возникает потребность создания таких форм самоуправления, которые облегчают достижение поставленных административных задач.

Формальная кооптация направлена на расширение социальной базы власти и создание более эффективных средств воздействия на граждан и общество со стороны властвующих. Она означает мнимое, символическое делегирование социальным классам и группам определенных прав и в то же время закрывает перед ними возможность действительного участия в осуществлении власти. Группа, которая таким образом интегрируется в существующий истеблишмент, принимает на себя ответственность за судьбы общества в целом, но отстранена от участия в его управлении. Следовательно эта процедура является чисто манипулятивной. Неформальная кооптация возникает тогда, когда в среде действия системы появляются достаточно сильные центры власти для того, чтобы принудить систему к выполнению своих требований. Посредством неформальной кооптации социальная система втягивает данные требования в сферу своего действия и одновременно приспосабливается к ним. Таким образом социальные группы добиваются действительного участия во власти.Как правило, с такой кооптацией не связаны никакие правовые гарантии или публичные церемонии. Раскрытие механизмов неформальной кооптации может поставить под сомнение правомочность власти в обществе. Поэтому власть стремится скрыть факты данной кооптации. Формальная кооптация связана со стремлением сохранить существующий порядок вещей путем создания механизмов мнимого участия в процессах принятия решений. Она есть средство нейтрализации революционных или реформаторских групп, образующих угрозу для системы власти. Но формальная кооптация не в состоянии оказать значительное влияние на экономические отношения данного общества. Неформальная кооптация способствует качественным изменениям системы, возрастанию ее сложности и дальнейшей дифференциации целей. Тем самым расширяется социальная база господства. В то же время неформальная кооптация не влечет за собой никаких изменений в институциональных основаниях данного общества. В этом смысле она не затрагивает сферу господства, а относится только к сфере политического и экономического управления обществом. Эти процессы можно обнаружить и в капиталистическом, и в социалистическом обществах на разных фазах развития. В любом случае увеличивалась эластичность власти. В начале происходила неформальная кооптация группы менеджеров ( в советском варианте - новой интеллигенции или "выдвиженцев") в систему управления промышленными предприятиями, а затем включение их в систему политического управления обществом. Все это вело к появлению политико-управленческих элит или "партийно-хозяйственного актива". Рост неформальной кооптации позволил сохранить относительную стабильность общества в условиях социальных конфликтов, политических кризисов и экономического застоя общества. Можно сказать и так, что любая система создает свои собственные тупики социального и экономического развития. Наиболее классическими примерами формальной кооптации могут быть изменения роли профсоюзов в политических системах СССР и США на протяжении XX в. Ленинская формула " Профсоюзы - школа коммунизма" в ее практическом применении постепенно вела к устранению какого бы то ни было политического содержания из профсоюзной деятельности. В США еще в 1930-е гг. профсоюзы не останавливались на экономических требованиях, но сохраняли также радикальную классовую идеологию и открыто критиковали существующие социальные отношения. Однако на протяжении последних пятидесяти лет деятельность профсоюзов все более ограничивалась экономическими требованиями и в настоящее время является минимальной. Исследователи этой проблемы отмечают, что ограничение профсоюзной деятельности исключительно экономическими целями и материальными интересами неизбежно вело к их политическому вырождению, поскольку эти цели определялись корпорациями (в США ), предприятиями и ведомствами ( в СССР).¹³ Экономический успех на рынке или государственный заказ промышленным предприятиям увеличивает сферу зависимости профсоюзов от существующих отношений власти. В результате профсоюзы все в большей степени начинают заботиться не о выдвижении своих политических требований, а о росте производительности труда на предприятиях, о получении правительственных заказов, а также о гармоничных отношениях между руководителями и подчиненными независимо от их социального содержания. И поскольку профсоюзы принимают определенное участие в системе экономической корпоративной власти, постольку их положение в политической системе (вплоть до появления "Солидарности" в Польше и рабочего движения в СССР) было чисто формальным.

В этой тенденции можно усмотреть и определенную политическую необходимость. Если считать рабочий класс антагонистом в отношении существующего социального порядка - капитализма, то допущение его к действительному участию в политической жизни может составить угрозу данному порядку. Следовательно, политическое участие может принимать мнимые, неаутентичные формы. Как показал А.Этциони, социальные отношения становятся мнимыми и неаутентичными в том случае, если социальная система создает видимость реакции на потребности определенных групп, которые находятся в ситуации отчуждения.¹⁴

Итак, методы социальной манипуляции можно рассматривать как следствие образования механизмов управленческой и политической кооптации. Можно также выделить следующие этапы этого образования:

1. Появляется сильное организованное движение, выражающие интересы тех или иных социальных, национальных или профессиональных групп. Эти интересы доминирующая социальная идеология не признает легитимными. Поэтому данное движение вынуждено провозгласить лозунг радикальности изменения социальной системы в целом и сформулировать широкую программу политических действий.

2.Стремление подавить данное движение силой можно считать первой реакцией системы на такую ситуацию. Затем система стремится перетянуть на свою сторону определенные личности и группы, образующие социальную базу движения, за счет улучшения их материального положения или согласия с выдвигаемыми требованиями. Последняя стратегия применяется тем чаще, чем больше выдвигаемые лозунги соответствуют традиционным и общепризнанным ценностям.

3. Однако если социальная база движения достаточно широка и она существует в условиях социальной напряженности и социальных конфликтов, то ранее описанные стратегии могут не дать результата и даже увеличить его внутреннюю консолидацию.

4. В такой ситуации под лозунгом достижения "консенсуса" могут появиться первые попытки неформальной кооптации. Их инициатором обычно выступает некая "третья сила" - государство, церковь или другие организации, пользующиеся популярностью. Инициатива кооптации не может исходить от одной из сторон конфликта, поскольку это было бы признано выражением ее слабости. Государство, особенно если оно пропагандирует либеральную идеологию, может выступить сторонником равновесия сил в рамках системы и представителем общих интересов и "общего блага". Если государство не принимает на себя такой роли, то социальное движение может сохранить свою прежнюю политическую ориентацию и останется враждебным по отношению к системе.

5. Момент вмешательства государства в качестве посредника социальных конфликтов ставит социальное движение перед необходимостью драматического выбора. Если движение отбрасывает инициативу кооптации со стороны государства, то движение рискует обратить против себя весь истеблишмент, часть которого на предшествующих этапах могла ему сочувствовать и помогать. Возникает также опасность внутреннего раскола и отхода от движения соглашательских элементов. Если движение принимает эту инициативу, то оно может получить взамен определенное удовлетворение своих требований и интересов, но взамен этого должно отказаться от радикальных или революционных требований и принять навязанные правила игры. Следовательно, речь идет о выборе между тяжелой и требующей самопожертвования борьбой, результат которой остается неопределенным, а возможность победы откладывается в будущее, и временной капитуляцией взамен актуального успеха.

6. Если принять деление социальных интересов на всеобщие, особые и единичные, то всякое движение, которое принимает инициативу кооптации, вынуждено отказаться от борьбы за достижение интересов первого рода, а также в значительной степени от борьбы за интересы второго рода, и целиком сосредоточиться на достижении единичных интересов данного класса, слоя или группы. Такой отказ означает согласие движения с методами социальной манипуляции. Концентрация на интересах третьего рода создает возможность регуляции социальных конфликтов в рамках системы. Указанная концентрация обычно функциональная в отношении системы, поскольку обеспечивает удовлетворение интересов в ее рамках. Тем самым возникают новые импульсы для более рационального использования ресурсов и средств социальной системы и она может развиваться дальше.

7. Если такое движение через свои организационные структуры попытается в последующие моменты времени вступить в борьбу за создание политической платформы, учитывающей интересы первого и второго рода, то вскоре всего эта попытка будет успешно заблокирована через сеть неформальных связей данной структуры с другими элементами социальной системы. В этом случае организация становиться перед опасностью ослабления своего положения в обществе, поскольку приходиться идти на борьбу, к которой ни она, ни ее рядовые члены не подготовлены. С точки зрения представляемых интересов логика политических организаций так или иначе ведет к выработке конформистского и консервативного отношения к политическим ориентациям, господствующим в системе власти.

Итак, действие внешних факторов приводит к институционализации социальных конфликтов. Однако внутренние факторы (прежде всего - управленческий аппарат) организации тоже способствуют этому процессу, поскольку они становятся дополнительным средством контроля и надзора за данным классом, слоем, движением или группой. Примеры указанной тенденции можно обнаружить в подавляющем большинстве политических организаций - партий, профессиональных союзов и даже союзов потребителей современного общества, включая Россию и другие государства СНГ.

Возвращаясь к вопросам, поставленным в начале, можно сказать, что цели того или иного общества "вмонтированы" в его структуру власти. Три выделенных уровня властных отношений - стратегический, тактический и оперативный - определяют иерархию целей системы. С достижением ее основных целей связано существование сфер неопределенности. Это такие сферы, над которыми общество не имеет полного контроля и не в состоянии более или менее точно предвидеть их формирование. Стремясь ограничить такую неопределенность, система вырабатывает соответствующие организационные механизмы формальной и неформальной кооптации.

Из логики предшествующего изложения следует, что теоретически возможны два варианта адаптации, хотя они редко выступают в чистой форме:

· механистический вариант, при котором основной стратегией ограничения неопределенности является насилие и принуждение;

· адаптивный вариант, при котором создаются каналы выражения интересов и стремлений определенных социальных групп, как внешних, так и внутренних.

Данные группы контролируют источники неопределенности системы. Через процессы обмена общество связывает данные интересы и стремления с потребностью собственного самосохранения.

Группы, которые руководят организационными структурами, обеспечивающими уменьшение неопределенности на уровне политической системы, неформально кооперируются в существующую систему власти. В первом случае эта кооптация охватывает прежде всего тех, кто контролирует средства насилия - военных, органы внутренних дел и безопасности, государственную бюрократию. При этом варианте кооптация включает группы, которые обеспечивают эволюцию властных отношений от насилия к манипуляции. Этот вариант обеспечивает также формальную кооптацию групп, интересы которых антагонистичны в отношении данного социального порядка. При механистическом варианте эта возможность достижима лишь частично.

Эти варианты можно считать также идеальными типами, которые могут быть отнесены ко всем развитым современным обществам. Однако если даже адаптивная организация политической системы более успешно регулирует социальную напряженность и конфликты по сравнению с организацией механистической, отсюда еще не следует, что первый тип организации более приспособлен к актуальным социальным проблемам, чем тип второй. Социальные проблемы современных индустриальных обществ не могут быть решены только путем модификации властных отношений на оперативном и тактическом уровне. Для их решения требуется изменение институциональных основ общества и, следовательно, изменение его глобальной организации.

Примечания

¹. Веселовский В. Классы, слои и власть. - М., 1978.

². Веселовский В. Классы, слои и власть. - Там же. - С.42.

³. См.: Макаренко В.П. История анализа бюрократии и западной

социально-философской мысли // Государство и общество. -

М., 1985.

⁴. Zald M.Power in Organizations. - Mashville, 1970. - P.84.

⁵. Crozier M. Biurocracja. - P.38.

⁶. См.: Капустин Б.Г. Кризис ценностей и шансы российского

либерализма // Политические исследования. - 1992. - N

5-6.

⁷. См.: Легитимность политической власти.- Ростов н/Д, 1993.

⁸. Deutsch K. The Nerves of Goverment: Models of Political

Communication and Control. - Glencoe, 1963.-P 96.

⁹. Сорман Г. Выйти из социализма. - М., 1991. - С. 29-42.

¹⁰.См.: Ортега-и-Гассет Х. Эстетика. Философия культуры. -

М., 1991.

¹¹.Selznick P. TVA and Grass Roots: A Study in the Sociology

of Formal Organization.- N.Y. - 1976. - P. 14-15.

¹².См.: Blau P.,Scott W. Formal Organizations.- P.201-204.

¹³.См.: Альтернативные профсоюзы: возможности и реальность

⁽круглый стол редакции) // Социологические исследования.

^- 1990. - N 2.

¹⁴.См.: Etzioni A. Active Siciety.- L., 1968.-P. 619.

Статья "Политико-властные отношения в реформирующемся обществе и эволюция социальной системы" подготовлена специально для настоящего сборника.

Сведения об авторе: Хунагов Рашид Думаличевич - доктор социологических наук, профессор, ректор Адыгейского государственного университета.

Выходные данные