9. Обретение памяти...

                               или

           о месте религии в воспроизводстве этничности

 

Продолжение.  К началу документа.

 

                              - 60 -

примеры.

     "С начала  холодов  снова пришел в неистовство Буранный Кара-

нар,  снова взъерился,  снова взбунтовалась в нем самцовая сила, и

уже  ничего и никто не мог посягать на его свободу...  Обуреваемый

пробудившейся страстью верблюд...  требовал своего,  он орал, фыр-

кал, угрожающе скрипел зубами, ломал загон...

     На другой день уже стали поступать вести,  как сводки с фрон-

та,  о  боевых  действиях Буранного Каранара...Стоило остановиться

поезду на Боранлы-Буранном,  как машинист или кочегар, или кондук-

тор наперебой рассказывали о бесчинствах и погромах Каранара, уст-

раиваемых им в пристанционных и приразъездных верблюжих  гуртах...

на  разъезде Малакумдычап Каранар забил до издыхания двух атанов и

погнал перед собой в степь четырех маток... В другом месте Каранар

согнал с верблюдицы ехавшего верхом хозяина...

     Покалечил ...  атанов,  а сам отбил трех лучших маток, к тому

же прибыл сюда не один - пригнал какую-то верблюдицу оседланную...

Готов загрызть,  изжевать заживо кого угодно!  Только не мешали бы

ему заниматься его делом.  Он не жрет,  не пьет,  кроет этих маток

подряд,  только земля ходуном ходит...  И орет  при  этом  на  всю

степь,  словно  конец  света наступает...  Каранар не находил себе

места...  Сколько же в нем было силы!  Он и сейчас не прочь был бы

заняться любовным трудом и все докучал и приставал то к одной,  то

к другой матке,  крепко кусал их за ляжки, оттирал их одну от дру-

гой,  но это было уж слишком с его стороны, верблюдицам достаточно

было и дневного времени, когда они охотно исполняли его прихоти, а

ночью им хотелось покоя".

     В романе достаточно прозрачно сравнивается сила страсти Кара-

нара и неразделенной любви Едигея к Зарипе.  По крайней мере,  не-

редко описание того или иного мгновения из жизни  Каранара  сопро-

вождается  размышлениями  Едигея о самом себе и об его отношении к

своей жене и к своей возлюбленной.  "Каранар то и дело стряхивал с

головы  налипающие комья снега и будил на бегу тишину рыком и вык-

ликами.  Худо было хозяину в том пути.  Едигей ничего не мог поде-

лать с собой, никак не удавалось ему успокоить, определить себя на

чем-то одном, бесспорном и безусловном. Не мог начистоту открыться

перед  Зарипой,  не  мог отречься и от Укубалы." Не видя выхода из

противоречия между страстью к Зарипе и долгом перед  своей  женой,


 

                              - 61 -

Едигей "начинал поносить,  ругать себя последними словами :"Скоти-

на! Хайван, что ты, что твой верблюд! Сволочь! Собака! Дурья голо-

ва!- и еще в том же духе,  перемежая их крепким матом, бичевал се-

бя,  устрашал и оскорблял,  чтобы отрезвить,  чтобы прийти в себя,

одуматься, остановиться... Но ничего не помогало..."

     Обдумывая, каким способом усмирить  взбунтовавшегося  в  зоне

Каранара,  Едигей "ждал рассвета,  чтобы... пораньше отправиться в

путь ,  побыстрей добраться до Боранлы-Буранного, где ждут его де-

тишки  обоих домов (своего и овдовевшей Зарипы - М.Г.), потому что

он всех любит в равной степени и потому что он для того и живет на

этой земле, чтобы им было хорошо".

     И еще из страданий Едигея: "Как сделать, чтобы никто не пост-

радал и чтобы боль свою не таить,  а сказать напрямик - так и так,

мол, Зарипа, люблю тебя".

     Вернувшись с фронта любовных битв Каранара, Едигей обнаружил,

что Зарипа уехала в неизвестном направлении.  По этому поводу Еди-

гей  учинил  жестокую  расправу над Каранаром,  вымещая на нем всю

свою беду и неразделенную любовь к  Зарипе.  "Яростно,  беспощадно

хлестал он Буранного Каранара, нанося удар за ударом, хрипя, изры-

гая ругательства и проклятья:  - На тебе!  На! Подлая скотина! Это

все из-за тебя!  Ненасытная тварь! Тебе все мало! Тебе надо бегать

по сторонам.  А она уехала тем часом с детьми! И никому из Вас нет

дела,  каково мне!  Как мне теперь жить на свете? Как мне жить без

нее?"

     Гиперболизированная антропологизация  Каранара имеет свой эт-

ноисторический смысл.  Она нужна автору романа не только для того,

чтобы  отвести  Каранару в своей душе второе место после Едигея по

силе авторской симпатии,  но и для того, чтобы показать связь вре-

мен,  соединяя воедино силу жизни,  силу страсти и силу этнической

памяти. В этом отношении обращает на себя внимание, во-первых, со-

причастность Каранара к центральной легенде романа о манкуртах,  и

выражаясь терминологией некочевой цивилизации - "дворянское " про-

исхождение Каранара.

     Согласно сарозекскому преданию,  Буранный Каранар ведет  свое

происхождение от знаменитой белоголовой верблюдицы Акмаи,  стоящей

целого стада верблюдов,  принадлежащей не менее знаменитой хозяйке

Найман - Ане,  которая после смертельного выстрела  сына-манкурта,


 

                              - 62 -

была похоронена на знаменитом кладбище  Ана-Бейит.  "По  преданию,

золотая  матка  Акмая  принесла семерых детенышей - четырех маток,

трех самцов.  И вот с тех пор все матки рождаются светлые, белого-

ловые,  все  самцы  ,  наоборот,  черноголовые,  а сами каштановой

масти.  Оттого Каранар и уродился таким. От белоголовой матки чер-

ный  верблюд.  Это первый признак его происхождения от Акмаи,  и с

тех пор,  кто его  знает,  сколько  лет  прошло,  двести,  триста,

пятьсот  или  больше,  но в Сарозеках род Акмаи не переводился.  И

нет-нет да  и  появиться такой верблюд - сырттан  (сверхсущество),

как Буранный Каранар.

     Во-вторых, Буранный Каранар связан не только с историей, но и

с природой тех степей и тех краев,  в которых проживает родной на-

род Едигея и Казангапа. Покойный Казангап неоднократно рассказывал

Едигею о легендарном происхождении Каранара. Что же касается слия-

ния Каранара с природой, то в этом убедился и сам его хозяин. "Вот

только дурной уж очень становится,  когда в гон идет, - вспоминает

и вспоминает о своем любимце Едигей, - в самые холода всегда это с

ним случается,  и тогда он лютует, страшно лютует, и зима лютует и

он... Сладу нет никакого с ним."

     О проявлении  буйной силы верблюда в зимнюю пору имеются упо-

минания в киргизском героическом эпосе:

              "Удалью переполнен Манас,

              глаза горят огнем

              ярость переполняет его ...

              не уцелеть тому,  на кого взгляд устремит,

              Он - словно тигр в осеннюю пору,

              Он - словно верблюд в зимнюю пору".(72)

     В-третьих,  Каранар  выступает  олицетворением полноты образа

жизни степного населения. Без него, никуда, даже похороны не обхо-

дятся без его участия. Каранар - часть долга Едигея перед покойным

другом,  "часть долга памяти  перед  обычаями  своего  народа. 

он, Буранный Едигей, завтра с утра возглавит на Каранаре, убранном

помпой с кистями, путь на Ана-Бейит, провожая Казангапа к его пос-

леднему и вечному местопребыванию... Восседая на Каранаре, Буран-

ный Едигей ехал впереди,  указывая  направление  на  Ана-Бейит...,

следом  поспевали по целине трактор с прицепом,  в котором рядом с

покойным Казангапом одиноко и терпеливо сидел его зять, муж Айзады

 

                              - 63 -

(дочери покойного - М.Г.), и за ними экскаватор "Беларусь".

     В-четвертых,  участие и роль верблюда заранее предусмотрены в

похоронном процессе,  в то время, как верный пес Жолбарс примыкает

к каравану случайно.

     Похоронная процессия  на старинное родовое кладбище Ана-Бейит

двигалась во главе с верховым на Каранаре, а замыкалась она колес-

ным трактором "Беларусь" - в этой картине соединены традиции и ин-

новации,  точно так же,  как и весь похоронный обряд.  Современный

ислам, чрезвычайно тесно переплетенный с этничностью своих носите-

лей, воспроизводит историю, но и сам подвергается некоторым модифи-

кациям, приспосабливаясь к технологическому ритму жизни.

Конец документа

 

К началу документа.

 

Список литературы.

 

Выходные данные.