1. ЭТНОДЕМОГРАФИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ В
КРЫМУ.
ДИНАМИКА РЕПАТРИАЦИИ КРЫМСКИХ ТАТАР
И ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ РЕПАТРИАНТОВ
Продолжение. К
началу документа.
При таких темпах снижения
этого важнейшего демографического показателя вполне реально очерчивается та
печальная перспектива, когда естественный прирост крымскотатарского населения
приостановится и даже начнется его вымирание. В 1990 году на каждую 1000
человек (крымских татар в Крыму) приходилось 5,1 умерших, в 1991 году - 6,5
умерших, в 1992 году - 6,95 умерших, в 1993 году - 7,5 умерших 24.
Падению рождаемости и росту
смертности среди крымскотатарского населения в Крыму способствуют в первую
очередь социально-экономические причины и неблагоприятные бытовые условия:
низкий жизненный уровень, нестабильность заработков и доходов, необеспеченность
благоустроенной жилплощадью, частые перебои в водо-, тепло-, энергоснабжении,
нехватка медикаментов и неудовлетворительное медицинское обслуживание,
недостаток оборудованных поликлиник, больниц, бань, спортивных комплексов, школ
и детских дошкольных учреждений. К этому добавляются моральные факторы,
вызванные политическими моментами и социокультурной ситуацией: стрессы,
комплексы социальной незащищенности (как перед произволом властей, так и перед
мафиозно-криминальными группировками, хозяйничающими в Крыму), отсутствие
перспективы и надежды на экономическую стабилизацию и улучшение жизни.
Привыкшие к определенным
культурным нормам традиционного, замкнутого, изолированного от посторонних глаз
домашнего семейного уклада, крымские татары оказываются совершенно
неприспособленными к жизни, а тем более к воспроизведению рода, к рождению
детей в условиях того "таборного" существования, в котором
оказываются современные общины беженцев и переселенцев, размещенные в
общежитиях, гостиницах, временных землянках, палатках, "вагончиках",
на открытых всем ветрам и дождям площадках бесконечных "долгостроев".
Если социально-экономическое
положение крымских татар в довоенном советском Крыму, после депортации, а также
в условиях проживания на местах бывшей ссылки в 1960-80-х годах было примерно
одинаковым (общая нищета, бесправие, одна на всех национальная беда и
историческая трагедия), то в 1990-х годах, в современном Крыму, наблюдается
резкое социальное расслоение крымскотатарского народа.
Сегодня менее одного
процента крымскотатарского населения, вернувшегося в Крым, держит в своих руках
более 90% реальных доходов и капиталов, которыми это население располагает. По
аналогии с "новыми русскими", в крымскотатарской среде также
образовался узкий слой "новых крымских татар". Это финансисты,
предприниматели, директора фирм, владельцы недвижимости, хозяева
"совместных предприятий", выступающие посредниками и партнерами крупных
зарубежных (чаще всего турецких) инвесторов, банкиров, бизнесменов. Их
подпирает чуть более широкий, но еще не вполне окрепший и немногочисленный слой
средних предпринимателей и торговцев (владельцев разнообразных магазинов,
ресторанов, чайханэ и ашханэ с колоритной национальной кухней, строительных
фирм и т.п.). Ступенькой ниже на лестнице социальной иерархии стоят уже весьма
многочисленные отряды наемных работников, обслуживающих крупный и средний
бизнес (охранники, клерки различных офисов, менеджеры, специалисты разного
профиля) и действующие на свой страх и риск одиночки, главным образом,
"челноки", совершающие торговые сделки на крымско-турецких маршрутах.
Большинство представителей
всех этих социальных групп, до самого верха включительно, существуют сегодня в
Крыму в зоне постоянного риска, в крайне слабо защищенном правовом поле, и
динамика "падений" (банкротств, разорения, гибели людей, становящихся
жертвами криминальных разборок), как, впрочем, и стремительных выдвижений в
крымскотатарской среде особенно велика (больше, чем среди "новых
русских", уже, в основном, стабилизировавших свое положение к середине
1990-х годов). При этом никакое "сращивание" капитала с политикой (а
такое "сращивание" идет очень активно, выражаясь в продвижении
крымскотатарских предпринимателей и финансистов на видные государственные
должности, в органы местного самоуправления и региональной администрации, в
руководящие структуры национальных общественных организаций, партий, а также в
"обратном процессе" - личного обогащения чиновников, общественных
деятелей) не является гарантом их жизненного благополучия и даже элементарной
безопасности. Ничто не спасло от наемных убийц, к примеру, крупнейшего (и может
быть, первого по значению и масштабу) крымскотатарского предпринимателя Энвера
Меметова, расстрелянного киллерами в январе 1994 года во дворе собственного
дома, несмотря на всю его личную, хорошо подготовленную и высоко оплачиваемую
охрану и на тот "государственный щит", который он имел в виде своей
депутатской неприкосновенности и в роли ближайшего советника самого
Председателя Верховного Совета Крыма Н.В. Багрова. Тем более не застрахованы ни
от каких бед, включая и "наезды" собственной, крымскотатарской мафии,
и разорительные поборы рэкетиров-соотечественников, крымскотатарские
предприниматели с более скромными возможностями и капиталами.
Вместе
с социальным расслоением крымскотатарской этнической общины в Крыму происходит
ее нарастающая изоляция от той части крымскотатарского этноса, которая до сих
пор не сумела вернуться в Крым. С одной стороны, эта изоляция становится
стимулом более интенсивной интеграции вернувшихся на Родину крымских татар в
экономику, культуру и хозяйство Крыма и Украины: у них нет больше иной точки
опоры, иной поддержки, иной перспективы существования, нет альтернативы,
допускающей какой-либо выбор: жить здесь или там. С другой стороны,
оторванность от столь значительной части своего народа (половины!) становится
источником слабости, зависимости крымских татар от местной, крымской ситуации.
240 тысяч человек не могут так постоять за себя, так обосновать свои
экономические и политические требования, как могли бы 500 тысяч, если бы все
крымские татары вернулись на Родину. В отрыве от половины собственного народа
сужается социальная база организованного крымскотатарского движения.
Конец
документа.