М.Н.Губогло
Предвестники бурь.
К изучению
идейно-художественных
импульсов современных
этнополитических
процессов.
Продолжение. К началу документа.
- 29 -
тельные
линии, особенно железная дорога,- чужды естественной жизни
народов
Средней Азии.
Забор из колючей проволоки, преградивший в романе путь похо-
ронной
процессии к родовому кладбищу,
символизирует шапку манкур-
та, с помощью которой те, кто вторгался на землю
предков индиген-
ного населения
и построил безымянный почтовый
ящик - космодром,
хотят
отрезать у народа его историческую
память, прервать связи
настоящего
с прошлым, иссушить корни у кроны
этничности. Все эти
ассоциации
прозрачны, убедительны и оказывают
сильное воздействие
на
психику читателя, способствуют
формированию чувства протеста и
росту
национального самосознания и борьбы за
свое национальное
достоинство.
Роман и заканчивается тем, что Едигей начинает борьбу
за
сохранение кладбища Ана-Бейит, а,
следовательно, за восстанов-
ление
исторической памяти и исторической справедливости. "В старые
времена,-
рассказывается в романе,- хоронить сюда привозили порой
из
таких дальних уголков, что приходилось
людям ночевать в степи.
Но зато
потомки погребенных на Ана-Бейите законно
гордились тем,
что оказывали
памяти предков особую почесть." Борьба, в которую
вступает
Едигей за сохранение Ана-Бейитского кладбища - это борьба
за
сарозекский пантеон, борьба за национальное достоинство народа,
создателя
этого пантеона, борьба за самосохранение.
Национально-государственное размежевание, проведенное в
1924
году под предлогом и под знаменем
национальной консолидации
народов,
в действительности превратило регион в бомбу замедленного
действия. Народы,
жившие веками совместно,
оказались по разные
стороны колючей
проволоки, привнесенной в
степи центральным
(Московским)
правительством. Суть разделительной
политики состоя-
ла,
во-первых, в том, чтобы заблокировать наметившиеся в 20-е годы
тенденции к
естественной консолидации тюркоязычных народов,
во-вторых,
воздвигнуть барьеры интеграционным процессам, углубляю-
щимся
на почве единой конфессиональной системы,
в-третьих, огра-
дить индигенные
народы Средней Азии от нарастающего влияния Тур-
ции, в-четвертых, создать условия, при
которых существовавшие в
прошлом
диалектальные различия переросли в различия между формиру-
ющимися
литературными (национальными) языками,
впятых, создать
условия
для успешной русификации.
Так переплетено в романе требование пересмотреть нежизнеспо
собные границы,
сохранить землю коренным
народам, восстановить
чувство
родной земли, национальных
памятников, кладбища предков,
- 30 -
родного
языка и родных (народных) обычаев.
И когда лейтенант Тансыкбаев рассказывает
о том, что принято
решение ликвидировать родовое кладбище Ана-Бейит и
воздвигнуть на
его
месте новый микрорайон, Едигей, еле сдерживая бешенство, в
упор
спрашивает его:"Слушай, а кто твой отец?".
Так сливается потерянный язык сына с
предателем нации отцом,
с
отторгнутой частью земли. Но Едигей сам
в конце концов свершает
погребальный
обряд, находя в себе молитву, и произносит нужные к
месту
погребальные слова, обращенные к богу с
просьбой определить
душу
Казангапа на вечный покой.
Есть две разновидности исторической
памяти, одна - корневая,
что
живет в народе и сама собой воспроизводится традиционными меж-
поколенными
связями, и другая - как крона, расцветающая и набираю-
щая
силу и возвышение под пером и
кистью талантливой творческой
интеллигенции, стоящей
на страже национального
духа, народного
знания, цивилизованности любого народа. И вполне
естественно, что
в
момент обширного кризиса памяти, совпадающего с необратимыми ме-
тастазами
всей общественной системы, приоритет воспроизводства па-
мяти
принадлежит народу. А интеллигенции,
упорно ищущей выходы из
тупика
беспамятства, приходится снова и снова припадать к родникам
памяти,
к сокровищнице народного эпоса, к вечнозеленым легендам из
кладези
устного народного поэтического творчества.
Ч.Айтматов интуитивно это
осознал, воздвигнув краеугольным
камнем
в здание своего романа "И
дольше века длится
день" бес
смертную
легенду о несчастном манкурте-убийце памяти-матери.
Историографическая функция романа
Ч.Айтматова состоит в том,
что он
обнаружил и перечислил сложнейшие узлы в жизни националь-
ностей
Средней Азии и трагические точки пересечений
межнациональ-
ных
отношений.
Железная дорога не имеет прямой связи с
восстановлением исто-
рической
памяти, но она несет важную смысловую нагрузку. Во пер-
вых, железная дорога, как неоднократно
повторяется в романе, раз-
деляет естественную жизнь центральноазиатских степей на 2 части.
Не
трудно себе представить, взглянув на
географическую карту Со-
ветского
Союза, сравнительно узкую площадь густонаселенной степной
и
лесостепной полосы, окрашенной с юга желтыми песками Каракумов и
Кызыл
кумов, а с севера - густозеленой и бурозеленой краской беск-
райних
болот, тайги и тундры, - полосы - по которой веками и тыся-
челетиями
передвигались народы то с востока на запад,
то с запада
- 31 -
на
восток. И если слово "поезда" в повторяющемся рефрене романа "И
дольше века
длится день" мы заменим
словом "народы" -мы получим
геополитическую
картину истории этого естественного природного ко-
ридора, вся
жизнь которого наполнена передвижением кочевых наро-
дов, рождением кочевых цивилизаций, контактами кочевых и оседлых
народов.
Во-вторых, в другом смысле, железная дорога превращает ка-
захские степи
в проходной двор, по которому
бесконечно в одну и
другую
сторону передвигаются люди, товары, грузы, ломаются челове-
ческие
судьбы, перемежаются радость и печаль.
При этом автор романа не скрывает ни
конкретных исторических
причин
великого переселения народов, ни конкретного новейшего вре-
мени, когда оно начиналось и сколько продолжалось.
В одном случае
виной
тому была всенародная война:"...и пошли эшелоны через Боран-
лы
Буранный на запад с солдатами, на
восток с эвакуированными, на
запад с
хлебом, на восток с ранеными". В другом случае - это осво-
ение
целинных степей, о чем говорится в
более скрытой, в
более
осторожной
форме: "...и ни конца, ни края -
откуда только черпали
эту
неисчислимую людскую рать, эшелон за
эшелоном проносился на
фронт
днем и ночью, неделями, месяцами,
_а потом годами и годами .-
(подчеркнуто
мной - М.Г.). Мне кажется, что
выделенные мной слова
не заметили зарубежные критики, не захотели заметить наши сооте-
чественники.
В итоге всех этих передвижений, как упоминается в ро-
мане:
"Даже на таком глухом полустанке, как Боранлы-Буранный, сра-
зу
стало _ощутимо, как резко
переиначилась жизнь на кругах своих
_..." .(подчеркнуто
мной -М.Г.). В итоге железная дорога
дает ключ к
пониманию
того, как ломаются традиции
степной жизни, как
прив-
носятся
под казахстанское небо новые стандарты поведения и взаимо-
отношения
разнохарактерных и разноязычных людей.
В-третьих, в широком смысле, дорога, живущая неутомимой, ди-
намичной
жизнью (рефрен "А поезда в этих краях шли
с востока на
запад и
с запада на восток" повторяется в открытой или
скрытой
форме
более десятка раз), имеет более
глубокий смысл. И конкрет-
но-историческая увязка изменений, связанных с этой дорогой и ка-
захской
степью во время Великой Отечественной войны и в послевоен-
ные
годы, когда Центральным правительством было принято решение об
освоении
целинных земель, уступает место более широкому геополити-
ческому
контексту. Этот контекст необходим автору романа для того,
чтобы
перекинуть мостик между прошлым и настоящим и целенаправлен-
Продолжение. К началу документа.