3. Контрнаступление...
или
борьба за память.
Продолжение. К началу документа.
- 19 -
тойного
длительной жизни. Ни новых романов и
свежих полотен, ни
свежих идей,
ни захватывающих проектов. У
всех на виду еще одна
полоса
- выход к широкому читателю тех
произведений, которые до
недавнего, таясь,
мы времени лихорадочно читали в коротких зару-
бежных
командировках.
Сегодня многим кажется, что
интеллигенция поддержала Власть
сначала
в лице М.С. Горбачева, а затем в лице Б.Н.Ельцина за то,
что
ей, интеллигенции, не запрещено говорить, писать,
думать и
вспоминать. Однако,
еще задолго до нынешнего президента
страны,
интеллигенция
в художественной форме выявила и лучше,
чем в науч-
ной, обнародовала несоответствие официальных
деклараций реальной
практике.
О манкуртизации писали многие писатели,
поэты, публицисты,
ученые и
политики, художники и практики. Однако, судьбой было пре-
допределено
Чингизу Торекуловичу Айтматову найти такие слова, та-
кую
форму, и создать такой тройной роман в одном романе, чтобы ма-
лоизвестная легенда
о манкуртах стала символом и
первоначальным
импульсом
важнейшего социально-культурного движения многих народов
нашей
страны. Но как часто случается у нас, сам термин получил бо-
лее
широкое распространение сначала на Западе,
а потом вернулся и
к
нам.(26)
Это произошло, разумеется, не случайно.
Одно дело - появление
в свет
нового художественного явления. Совсем
другое - то значе-
ние,
которое придается официозом этому явлению перед лицом общест-
венного
мнения. Едва ли не издевкой сегодня, в
условиях идеологи-
ческой раскрепощенности, звучат слова краткой аннотации к роману
"И
дольше века длится день", целиком посвященному сохранению наци-
ональной самобытности, идентичности тюркоязычных народов Средней
Азии
через восстановление нарушенной исторической памяти. Не могу
не привести
эти слова из аннотации, дающей лжезначение роману,
там, где этот роман публиковался: "Если человечество не научится
жить в мире,
оно погибнет", и
"Трудолюбие - одно из непременных
мерил
достоинства человека."(27)
Так сказано о содержании романа в
пустой напутственной анно-
тации, хотя сам автор, по его словам, ставил
перед собой совсем
иную
цель, о чем сам же недвусмысленно заявил в предисловии к сво-
ему
роману. "Человек без памяти прошлого,- объяснял свое понимание
- 20 -
беспамятства
Ч.Айтматов,- поставленный перед необходимостью заново
определить
свое место в мире, человек, лишенный исторического опы-
та
своего народа и других народов,
оказывается вне исторической
перспективы
и способен жить только сегодняшним днем".(28)
Естественно, возникает множество
вопросов. Выделим наиболее
важные: когда
манкуртизация началась, как
претворялась в жизнь,
кто и
как поднял знамя борьбы с ней, забив
в тревожные колокола
народной памяти.
Подготовка к Учредительному съезду "Педагоги за
национальное возрождение" предоставила случай начать
ответ с
третьего
вопроса. Ибо лучшая часть педагогов, воспитателей в широ-
ком
смысле, вместе с лучшими
(вершинными) представителями твор-
ческой
интеллигенции начинали, всегда вели
борьбу с манкуртизаци-
ей.
Никто не сможет отрицать, что заметную роль в этом
сыграла
серия произведений, посвященных проблемам исторического наследия
народов
- "Память" Владимира Чивилихина,
"Аз и Я" Олжаса Сулейме-
нова, "Царь-рыба", "Печальный детектив" Виктора
Астафьева, "Русь
изначальная", "Русь Великая" В.Иванова,
"Лад" Василия Белова,
"Прощание
с Матерой", "Пожар"
Валентина Распутина, "Судьба" Петра
Проскурина,
"Длинный караван" - Дионисия Танасоглу, "И дольше века
длится
день" Чингиза Айтматова. Серия этих произведений, число ко-
торых
можно было бы значительно увеличить,
напоминает те случаи,
когда
по выражению В.Г.Белинского художник становится историком, а
историк
- художником.
К другой серии лирической прозы, также
посвященной памяти, или
утверждению
любви к своему дому, к родному очагу, относятся "Ледо-
вая
книга" Юхана Смуула, "Трава
забвения" Валентина Катаева, "Те-
тива"
Виктора Шкловского, "Ночные
бабочки" Эдуардаса Межелайтиса,
"Поэт"
Эффенди Капиева, "Мой
Дагестан" Расула Гамзатова, "Очаг"
Зория
Балаяна и многие другие.
Я не
называю национальность
общеизвестных писателей, кроме
исторического
романа Д.Танасоглу, произведения, опубликованного во
-первых,
на гагаузском языке, во-вторых, мизерным тиражом, и пото-
му
малодоступного для широкого читателя.
Борьба передовой интеллигенции против губительного беспа-
мятства
практически началась с того самого
момента, когда обруши-
лась
беда на нашу историю, когда стали насильственно разрушаться
- 21 -
общечеловеческие
ценности и национальные устои культуры народов.
Может быть, в самом деле, первой
жертвой пал русский поэт,
который
прежде, чем повеситься, кровью из перерезанной вены напи-
сал знаменитые строчки: "В этой жизни
умирать не ново." А потом
пошло -
поехало.
Уехали или ушли сами из страны, из культуры, из жизни, или
были раздавлены прессом социалистического
реализма сначала В.Мая-
ковский
и М.Цветаева, потом А.Фадеев. Уже в наши дни "добровольно"
или насильственно покинули страну летописец
трагедии народа -
А.Солженицын, поэты Иосиф Бродский, Александр Галич, художник и
скульптор Эрнст
Неизвестный, виолончелист
Мстислав Растропович,
певица
Галина Вишневская.
Были обречены на полулегальное, полуэзоповское творчество М.
Булгаков
и А. Платонов, А. Ахматова и М.
Зощенко, Д. Шостакович и
А.
Довженко, бесплодием завершилась
реализация таланта А. Блока и
М.
Горького, М. Шолохова и других
писателей. За рубежом, а не у
нас в
стране, стал выходить талантливый
журнал "Континент" Влади-
мира
Максимова.
Покинули страну, чтобы за ее пределами сохранить преемствен-
ность
между дооктябрьской и современной культурой там, за кордоном
писатели
и поэты - Иван Бунин и В.Ходасевич,
художник Кандинский,
композитор
Рахманинов, философ Мережковский.
Высланный из страны Питирим Сорокин
стал непревзойденной
вершиной
социологической науки первой половины и середины ХХ века,
Н.Бердяев
- отцом философии персонализма.
Русская память, историческое наследие сохранялись Там более
целенаправленно, чем Здесь. Более того, имеются заслуживающие
до-
верия
свидетельства относительно того, что оставшаяся в России ин-
теллигенция,
потеряв смысл своего существования и, не видя перспек-
тив
реализации своего таланта, оказалась на краю физического выми-
рания. По
крайней мере, так об этом писал
Г.Уэльс, наблюдавший
жизнь
русской интеллигенции в 1920 г.
"Смертность среди русской
творческой
интеллигенции, - констатировал он, - невероятно высока.
В
большой степени это, несомненно, вызвано общими условиями жизни,
но во многих случаях, мне кажется, решающую
роль сыграло траги-
ческое
сознание бесполезности большого дарования.
Они не смогли
жить в России
1919 года, как не смогли бы жить среди кафров"(29).
Продолжение. К началу документа.