9. Обретение памяти...
или
о месте религии в воспроизводстве
этничности
Продолжение. К началу
документа.
- 57 -
кий час
смерти? Жалко мне их, как постигнут они сокровенность свою
человеческую, если
нет у них пути возвыситься в мыслях так, как
если бы
каждый из них богом не станет, но иначе
и ты перестанешь
существовать. Если человек не сможет возомнить себя втайне
богом,
ратующим
за всех, как должен был бы ратовать ты
о людях, то и те-
бя,
боже, тоже не станет..."
Исследователи творчества Ч.Айтматова уже
отмечали отрицатель-
ные
ассоциации, вызываемые понятием неверие, безбожие, атеист, не-
религиозность
(динсизлик) среди творческой
интеллигенции народов
Среднеазиатского
региона. Так, например, Александр Беннигсен отме-
чал,
что динсизлик (безверие) означает "разновидность коллективно-
го
позора, жестокость, отсутствие чести и недостаток совести"(67).
Несмотря
на то, что слова дин и производное от
него динсизлик за-
имствованы
из арабского языка, в лексике ряда тюркоязычных народов
(киргизов,
татар, казахов, крымских татар, гагаузов, турок и неко-
торых
других) оно обозначает неверие, вероотступничество, жесто-
кость. Но не только это. В некоторых языках
понятием динсизлик
обозначается озорство,
хулиганство, безродность, безнравствен-
ность. Именно в обойме этих значений Ч.Айтматов
наделяет отрица-
тельными
чертами тех героев своего романа,
которые потеряли веру,
утратили
память, разменяли этничность, оборвали
свои связи с род-
ной
землей и родным народом. Как тут не
вспомнить пушкинский кри-
терий
интеллигентности и уровня культуры - отношение к памятникам:
Два чувства дивно близки нам,
В них обретает сердце пищу:
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.
Животворящая святыня!
Земля была б без них мертва.
В центре внимания - сын покойного Казангапа - Сабитжан,
приехавший из города на похороны своего отца без
жены. Его отказ
хоронить
отца на родовом кладбище Ана-Бейит ставит его в один ряд
с еще
одним манкуртом - начальником караула.
И если в манкуртиза-
ции
второго повинен его отец, бывший
сотрудник органов госбезо-
пасности, участвовавший в репрессиях против
национальной интелли-
генции, то в манкуртизации первого виноват не его
отец Казангап,
достойный
представитель своего народа, а виновата
среда, и прежде
- 58 -
всего
школа, институт, в которых он обучался. "А что из того,-
сокрушается
Едигей на последних страницах романа,- что обучался он
(
Сабитжан - М.Г.) на разных курсах да в разных институтах? Может
быть, его и обучали для того, чтобы он сделался
таким, каким ока-
зался."
Понятно, в чей адрес направлен
этот вопрос-размышление
Едигея.
Читателя подводят к мысли о роли советской школы в манкур-
тизации
таких как Сабитжан. "Может быть, где-то есть кто-то прони-
цательный, как
дьявол, который много трудов
вложил в Сабитжана,
чтобы
Сабитжан стал Сабитжаном, а не кем-то другим",- так грустно,
с
намеком заканчивает свои размышления Едигей, и чем больше на эту
тему он
размышляет, "тем обидней и безысходней становилось от этих
мыслей."
"Безверный",
"беспамятный",
"безэтничный" человек, выходит по
роману,
это человек безответственный, бессовестный, неблагодарный,
а,
следовательно, не способный быть связующим звеном между прошлым
и
будущим.
Роман "И дольше века длится
день" стал важным этапом в перео-
ценке роли религиозного фактора в развитии
национальной культуры,
в
формировании нравственности,
достоинства человека. Успех романа
предопределен тем,
что его автору удалось нащупать взаимосвязь
между
падением нравов и угасанием интереса
к своему прошлому
и
своим
корням, в том числе, корням, связанным с религиозной культу-
рой.
Корни эти оказались более глубокими, чем можно было предпола-
гать, когда
объявляли религии безумную антирелигиозную войну. В
выражении
уважительного отношения к религиозным чувствам верующих,
к
позитивной роли религиозного фактора Ч.Айтматов не одинок. Сог-
ласно
З.Балаяну, благодаря христианству и просвещению спаслось са-
мо армянство.
"Создание армянского алфавита,
распространение
христианства
на родном языке,- делает вывод М.Хачатурова,- явилось
единственным условием
объединения народа, его
национального са-
мосохранения"(68).
"Школу, церковь и книги" З.Балаян объявляет
обозначенными на
национальном
флаге символами армянского народа; стирая
различия
между
процессами христианизации и распространения просвещения сре-
ди
армян. "...После мощного восстания армян, возглавляемого Варда-
ном Матикопяном,- пишет З.Балаян,- именно Сюникский мир приобрел
определенную
самостоятельность. Мир этот, борясь за
окончательную
- 59 -
христианизацию и просвещение страны, по сути дела спас в будущем
само
армянство"(69).
Высокая оценка роли христианства в истории
и культуре ар-
мянского
народа отчетливо проявляется из последующих
высказываний
З.Балаяна:
1)"Всякий раз, останавливаясь у
чудом сохранившегося
тысячелетнего
монастыря, словно по мановению
волшебной палочки
возвращаешься вглубь
веков... Мы знаем, что каждый монастырь -
это не
какое-нибудь сооружение культа, а живой организм со многими
функциями, главной из которых было просвещение. Значит,
монастырь
излучал
свет. Свет для народа.";
2)"Монастырь Арич - это комплекс
строений
Y и XII веков. Он стоит сегодня как символ вечности наро-
да... Свет храма распространяется далеко за
пределы Ширака, ибо
главная
задача его - просвещение"(70).
Роль исламского фактора в образе
жизни и в стиле мышления
мусульманских
народов - далеко неоднозначна. В самом деле, в жизни
каждого
народа, в каждой религиозной системе
немаловажное значе-
ние, например,
имеют принципы , социокультурные
нормы и позиции
межличностных
отношений, в том числе половой морали.
В исламе по-
зиция последней исключительно противоречива. С одной стороны, в
связи с
общим запретом на изображение человека, никаких проявлений
эротики в
искусстве исламских народов не может быть допущено. С
другой
стороны, в скрытых от постороннего глаза внутрисемейных от-
ношениях, допускается проявление беспредельной
чувственности. Бо-
лее
того, указанное противоречие
проявляется и в том, что строгая
половая мораль
в исламе сочетается с культом мужской сексуаль-
ности. Так,
например, исследователь
тюркоязычных и арабоязычных
народов Д.Е.Еремеев
констатирует, что в сказках
"Тысячи и одной
ночи"
немало персонажей, наделенных
выдающейся мужской потенцией.
Один из
них, в частности,овладел за ночь сорока женщинами по трид-
цать
раз каждой (71).
Понятно, что без изображения этого
неразрешимого противоречия
ислама
- строгой морали и
гиперболизированной мужской сексуаль-
ности -
образ жизни и национальная специфика , были бы в романе не
полными. Ч.Айтматов нашел остроумный выход из
положения, наделив
Буранного
Каранара - любимого, неистового верблюда Едигея - выдаю-
щейся
сексуальностью. Автор романа неоднократно возвращается к
описанию сексуальных
подвигов Каранара. Приведем лишь
некоторые
Продолжение. К началу
документа.