9. Обретение памяти...

                               или

           о месте религии в воспроизводстве этничности

 

Продолжение.  К началу документа.

 

                              - 57 -

кий час смерти? Жалко мне их, как постигнут они сокровенность свою

человеческую,  если  нет у них пути возвыситься в мыслях так,  как

если бы каждый из них богом не станет,  но иначе и ты  перестанешь

существовать.  Если человек не сможет возомнить себя втайне богом,

ратующим за всех,  как должен был бы ратовать ты о людях, то и те-

бя, боже, тоже не станет..."

     Исследователи творчества Ч.Айтматова уже отмечали отрицатель-

ные ассоциации, вызываемые понятием неверие, безбожие, атеист, не-

религиозность (динсизлик) среди творческой  интеллигенции  народов

Среднеазиатского региона. Так, например, Александр Беннигсен отме-

чал, что динсизлик (безверие) означает "разновидность коллективно-

го позора, жестокость, отсутствие чести и недостаток совести"(67).

Несмотря на то,  что слова дин и производное от него динсизлик за-

имствованы из арабского языка, в лексике ряда тюркоязычных народов

(киргизов, татар, казахов, крымских татар, гагаузов, турок и неко-

торых других) оно обозначает неверие,  вероотступничество,  жесто-

кость.  Но не только это.  В некоторых языках  понятием  динсизлик

обозначается  озорство,  хулиганство,  безродность,  безнравствен-

ность.  Именно в обойме этих значений Ч.Айтматов наделяет  отрица-

тельными чертами тех героев своего романа,  которые потеряли веру,

утратили память,  разменяли этничность, оборвали свои связи с род-

ной землей и родным народом.  Как тут не вспомнить пушкинский кри-

терий интеллигентности и уровня культуры - отношение к памятникам:

                 Два чувства дивно близки нам,

                 В них обретает сердце пищу:

                 Любовь к родному пепелищу,

                 Любовь к отеческим гробам.

                 Животворящая святыня!

                 Земля была б без них мертва.

        В центре внимания - сын покойного  Казангапа  -  Сабитжан,

приехавший  из города на похороны своего отца без жены.  Его отказ

хоронить отца на родовом кладбище Ана-Бейит ставит его в один  ряд

с еще одним манкуртом - начальником караула.  И если в манкуртиза-

ции второго повинен его отец,  бывший сотрудник  органов  госбезо-

пасности,  участвовавший в репрессиях против национальной интелли-

генции,  то в манкуртизации первого виноват не его отец  Казангап,

достойный представитель своего народа,  а виновата среда, и прежде


 

                              - 58 -

всего школа,  институт,  в которых он обучался.  "А что из  того,-

сокрушается Едигей на последних страницах романа,- что обучался он

( Сабитжан - М.Г.) на разных курсах да в разных институтах?  Может

быть,  его и обучали для того, чтобы он сделался таким, каким ока-

зался." Понятно,  в чей адрес  направлен  этот  вопрос-размышление

Едигея. Читателя подводят к мысли о роли советской школы в манкур-

тизации таких как Сабитжан. "Может быть, где-то есть кто-то прони-

цательный,  как  дьявол,  который много трудов вложил в Сабитжана,

чтобы Сабитжан стал Сабитжаном, а не кем-то другим",- так грустно,

с намеком заканчивает свои размышления Едигей, и чем больше на эту

тему он размышляет, "тем обидней и безысходней становилось от этих

мыслей."

    "Безверный", "беспамятный",  "безэтничный" человек, выходит по

роману, это человек безответственный, бессовестный, неблагодарный,

а, следовательно, не способный быть связующим звеном между прошлым

и будущим.

     Роман "И дольше века длится день" стал важным этапом в перео-

ценке  роли религиозного фактора в развитии национальной культуры,

в формировании нравственности,  достоинства человека. Успех романа

предопределен  тем,  что  его  автору удалось нащупать взаимосвязь

между падением нравов и угасанием интереса  к  своему  прошлому  и

своим корням, в том числе, корням, связанным с религиозной культу-

рой. Корни эти оказались более глубокими, чем можно было предпола-

гать,  когда  объявляли религии безумную антирелигиозную войну.  В

выражении уважительного отношения к религиозным чувствам верующих,

к позитивной роли религиозного фактора Ч.Айтматов не одинок.  Сог-

ласно З.Балаяну, благодаря христианству и просвещению спаслось са-

мо   армянство.  "Создание  армянского  алфавита,  распространение

христианства на родном языке,- делает вывод М.Хачатурова,- явилось

единственным  условием  объединения народа,  его национального са-

мосохранения"(68).

     "Школу, церковь  и книги" З.Балаян объявляет обозначенными на

национальном флаге символами армянского  народа;  стирая  различия

между процессами христианизации и распространения просвещения сре-

ди армян. "...После мощного восстания армян, возглавляемого Варда-

ном  Матикопяном,-  пишет З.Балаян,- именно Сюникский мир приобрел

определенную самостоятельность.  Мир этот, борясь за окончательную


 

                              - 59 -

христианизацию  и просвещение страны,  по сути дела спас в будущем

само армянство"(69).

     Высокая оценка  роли  христианства  в  истории и культуре ар-

мянского народа отчетливо проявляется из последующих  высказываний

З.Балаяна: 1)"Всякий  раз, останавливаясь  у  чудом сохранившегося

тысячелетнего монастыря,  словно по  мановению  волшебной  палочки

возвращаешься  вглубь  веков...  Мы знаем,  что каждый монастырь -

это не какое-нибудь сооружение культа, а живой организм со многими

функциями,  главной из которых было просвещение. Значит, монастырь

излучал свет.  Свет для народа."; 2)"Монастырь Арич - это комплекс

строений Y и XII веков. Он стоит сегодня как символ вечности наро-

да...  Свет храма распространяется далеко за пределы  Ширака,  ибо

главная задача его - просвещение"(70).

     Роль исламского фактора в образе жизни  и  в  стиле  мышления

мусульманских народов - далеко неоднозначна. В самом деле, в жизни

каждого народа,  в каждой религиозной системе немаловажное  значе-

ние,  например,  имеют принципы ,  социокультурные нормы и позиции

межличностных отношений,  в том числе половой морали. В исламе по-

зиция  последней исключительно противоречива.  С одной стороны,  в

связи с общим запретом на изображение человека, никаких проявлений

эротики  в  искусстве исламских народов не может быть допущено.  С

другой стороны, в скрытых от постороннего глаза внутрисемейных от-

ношениях,  допускается проявление беспредельной чувственности. Бо-

лее того,  указанное противоречие проявляется и в том, что строгая

половая  мораль  в  исламе  сочетается с культом мужской сексуаль-

ности.  Так,  например,  исследователь тюркоязычных и арабоязычных

народов  Д.Е.Еремеев  констатирует,  что в сказках "Тысячи и одной

ночи" немало персонажей,  наделенных выдающейся мужской потенцией.

Один из них, в частности,овладел за ночь сорока женщинами по трид-

цать раз каждой (71).

     Понятно, что без изображения этого неразрешимого противоречия

ислама - строгой морали и  гиперболизированной  мужской  сексуаль-

ности - образ жизни и национальная специфика , были бы в романе не

полными.  Ч.Айтматов нашел остроумный выход из положения,  наделив

Буранного Каранара - любимого, неистового верблюда Едигея - выдаю-

щейся сексуальностью.  Автор романа  неоднократно  возвращается  к

описанию  сексуальных  подвигов Каранара.  Приведем лишь некоторые

 

Продолжение.          К началу документа.

 

Список литературы.

 

Выходные данные.