ГЛАВА 2.
ТРАГЕДИЯ МАЙСКИХ ДНЕЙ 1944 ГОДА.
ЭТНОЦИД, ИЛИ КУРС НА УНИЧТОЖЕНИЕ
КРЫМСКОТАТАРСКОСТИ.
Состав документа: с.72-74 с.75-77 с.78-80
- 72 -
18 мая
1944 г. согласно Постановлению Государственного
Комитета
Обороны "О
крымских татарах" (публикуется в Приложении )
всему
крымскотатарскому
народу было предъявлено чудовищное обвинение в изме-
не
Родине, и весь народ, включая стариков
и младенцев, организованно,
поистине
с имперско-тоталитарным размахом, был насильственно переселен
в
восточные районы страны (Средняя Азия,
Урал, Западная Сибирь, Ал-
тай).
Это стало кульминацией этнической трагедии целого народа, траге-
дии,
начавшейся в 1783 г. с момента присоединения Крыма к России и не-
завершившейся
практически по сей день, этнической
катастрофы, непрео-
доленной
за истекшие полвека.
В задачу
настоящего исследования не входит анализ всей совокуп-
ности
социальных, политических причин,
всего нравственно-психологи-
ческого
климата, создавшегося в СССР к середине
194О-х гг. в экстре-
мальных
условиях кровопролитной войны, террора, ничем не ограниченного
"культа личности" И.В.Сталина, нарастающей
эйфории близкой Победы -
всего, что сделало в принципе возможным это
беспрецедентное по своей
антиправности и
античеловечности
Постановление, что обеспечило
его
беспрекословное,
послушное претворение в жизнь - без какого-либо орга-
низованного
сопротивления и заметного протеста внутри советской систе-
мы или
со стороны мирового цивилизованного сообщества.
- 73 -
Важно подчеркнуть, что этот акт органично и закономерно входил
во
всю
систему чудовищного террора, безостановочно вращающегося "красного
колеса", в
весь комплекс преступлений режима против человечности, и
какая
доля ответственности за эти преступления должна лечь на "злую
волю" И.В.Сталина, на личную инициативу Л.П.Берия, К.Е.Ворошилова
(10), на чью-то вольную или невольную провокацию
(11), на всю "правя-
щую и руководящую силу советского общества"
- элитарную верхушку Ком-
мунистической
партии Советского Союза, действительно игравшей в систе-
ме
массового террора свою "авангардную роль", поставляя из своих рядов
и
палачей, и идеологов, и жертв этого террора; на "безмолвствующий" на-
род и
его гражданскую совесть; на вооруженные
силы спецведомств, вы-
полнявшие
(и "перевыполнявшие" по степени жестокости) данное Постанов-
ление; наконец,
на наших союзников
по антигитлеровской коалиции,
бессильных
помешать сталинскому произволу, да и
на гитлеровский фа-
шизм, втянувший
человечество в кошмар второй мировой войны, - можно
установить
лишь в итоге комплексного изучения всей
совокупности фак-
тов,
всего исторического контекста той майской трагедии 1944 г., кото-
рую
пережил крымскотатарский народ.
Здесь мы
лишь подчеркнем, что
крымскотатарский народ был
не
единственной,
не первой и не последней коллективной жертвой националь-
ной
политики тоталитарного сталинского режима: до него, одновременно с
ним и
позднее насильственной депортации, унижениям, ограничению в пра-
вах,
массовому или частичному геноциду подлежали многие другие "народы
СССР": корейцы Дальнего Востока, немцы Поволжья, финны Ленинградской
области, поляки Западной Украины, народы Северного
Кавказа - чеченцы,
ингуши, аккинцы,
балкарцы, карачаевцы; турки Месхетии, этнические
меньшинства
Крыма, включая армян, болгар и греков; гагаузы Молдовы - и
это еще
далеко не полный перечень, да и та
неполная, частичная депор-
тация,
тот выборочный, но крупномасштабный социальный геноцид, который
пережили
и русские, и украинцы, и народы Прибалтики, и практически все
народы
страны, были для них не меньшей трагедией.
Чрезвычайно характерная деталь,
особенность преступной политики
массовых
депортаций в СССР заключалась в том, что при всем откровенном
цинизме
этой политики она сопровождалась
определенным, порою весьма
тщательно
разработанным камуфляжем, видимостью
цивилизованной благоп-
ристойности.
Во-первых, многое совершалось в тайне, и
миллионы советских людей,
воевавших
на фронте и трудившихся в тылу,
действительно, не знали о
том, что творилось в освобожденном Крыму теми
"майскими короткими но-
чами"
1944 г., как не знал об этом (или узнал значительно позже) зару-
бежный мир.
Во-вторых, даже те
сопровождаемые грифом
секретности
- 74 -
постановления
и указы (в том числе впервые
публикуемые во 2
томе
настоящей
книги), которые предназначались для узкого круга посвященных
лиц и
хранились в глубокой тайне от
советской и мировой
обществен-
ности, не выражали прямо всех истинных, чудовищных
замыслов массового
геноцида. Эти распоряжения были густо насыщены лицемерными
оговорками
и оправданиями необходимости
переселения, а также с
издевательской
тщательностью
разработанными инструкциями (о горячем питании, о меди-
цинском обслуживании, о графике движения
транспортируемых на восток
эшелонов,
о нищенской "компенсации" переселенцам за оставленное на ро-
дине
имущество). Все это должно было скрыть истинный масштаб катастро-
фы. Тем более обтекаемыми, гладкими выглядели
предназначенные для пе-
чати
итоговые документы.
Через два года - в 1946 г. -
незаконное Постановление Комитета
обороны
было пост-фактум "узаконено" Верховным Советом СССР, принявшем
Закон о
ликвидации Чечено-Ингушской АССР и
преобразовании Крымской
АССР в
Крымскую область. При этом почти в то
же самое время, с разни-
цей в
десять дней, появился Указ Президиума
Верховного Совета СССР от
14 июня
1946 г., согласно которому каждый русский, проживающий за гра-
ницей
вне зависимости от своей принадлежности к той или иной партии,
от участия
в том или ином движении, получал право приобрести советское
гражданство
и вернуться в Россию. Разумеется, и этот Указ был проявле-
нием циничного
лицемерия: многие наивно
поверившие в его истинность
русские
люди после возвращения на Родину оказались в тюрьмах и лагерях
и не
только за свою якобы
амнистированную "принадлежность к той или
иной
партии... к тому или иному
политическому движению"
(такие вещи
сталинский
режим, как правило, не прощал), но
просто за свое прежнее,
даже
случайное или вынужденное пребывание за границей. Однако это ре-
альное положение
русских репатриантов не
афишировалось, и тайна их
исчезновения
в глубинах империи ГУЛАГ была далеко не всем - и за рубе-
жом, и
внутри страны - известна. Демонстрировалось же (и это надо под-
черкнуть)
некое "льготное", приоритетное, в чем-то даже исключительное
положение русских
людей, русского народа,
за который сам "великий
вождь и
кормчий" поднимал победные тосты и во славу которого - в
на-
растающем пропагандистском буме середины - второй
половины 1940-х гг.
-
произносились бесконечные, велеречивые
здравицы. Это, естественно,
способствовало
психологическому разобщению народов страны,
накоплению
глухих
обид, развращению русского (имперского)
национального самосоз-
нания призраком вседозволенности, мифом о русской исключительности и
нарастанию
раздражения со стороны народов, за которыми в лучшем случае
закреплялся
унизительный статус "меньших братьев", в худшем - неполно-
ценных
"народов-предателей",
"народов-преступников", народов - подда-